Неточные совпадения
— Ах, не слушал бы! — мрачно проговорил князь, вставая с кресла и как бы желая уйти, но останавливаясь в дверях. —
Законы есть, матушка, и если ты уж вызвала меня на это, то я тебе скажу, кто виноват во всем: ты и ты, одна ты.
Законы против таких молодчиков всегда были и есть! Да-с, если бы не было того, чего не должно было быть, я — старик, но я бы поставил его на барьер, этого франта. Да, а теперь и лечите,
возите к себе этих шарлатанов.
Я был рожден для жизни мирной,
Для деревенской тишины:
В глуши звучнее голос лирный,
Живее творческие сны.
Досугам посвятясь невинным,
Брожу над озером пустынным,
И far niente мой
закон.
Я каждым утром пробужден
Для сладкой неги и свободы:
Читаю мало, долго сплю,
Летучей славы не ловлю.
Не так ли я в былые годы
Провел в бездействии, в тени
Мои счастливейшие дни?
Спасибо Киселеву, что он это понимает, и в доказательство состоялся в 1842 году
закон, чтобы не иначе
отводить в Сибири земли под разные заведения, как с условием обрабатывать их вольными работниками.
Володя возвращается. Все с нетерпением спрашивают его: «Что? хорошо? сколько?», но уже по веселому лицу его видно, что хорошо. Володя получил пять. На другой день с теми же желаниями успеха и страхом
провожают его, и встречают с тем же нетерпением и радостию. Так проходит девять дней. На десятый день предстоит последний, самый трудный экзамен —
закона божьего, все стоят у окна и еще с большим нетерпением ожидают его. Уже два часа, а Володи нет.
По
закону я, конечно, мог бы
отвести Осадчего — вся ссора началась из-за его панихиды, — а впрочем, не все ли равно?
Несмотря на это, он все-таки был отличнейший человек: в нем в высшей степени было развито то высокое благодушие, которое претворяет чиновника в человека, которое, незаметно для них самих,
проводит живую и неразрывную связь между судьею и подсудимым, между строгим исполнителем
закона и тем, который, говоря отвлеченно, составляет лишь казус, к которому тот или другой
закон применить можно.
Свинья. Зачем
отводить в участок? Ведь там для проформы подержат, да и опять выпустят. (Ложится в навоз и впадает в сантиментальность.)Ах, нынче и участковые одним языком с фельетонистами говорят! Намеднись я в одной газете вычитала: оттого-де у нас слабо, что
законы только для проформы пишутся…
Все крестьяне обязаны исполнять полицейские должности сотских, десятских и т. п. Вдруг в Харькове крестьянин отказывается исполнять эту обязанность, объясняя свой отказ тем, что по тому христианскому
закону, который он исповедует, он не может никого связывать, запирать,
водить из места в место. То же заявляет крестьянин в Твери, в Тамбове. Крестьян ругают, бьют, сажают в заключение, но они остаются при своем решении и не исполняют противного своей вере. И их перестают выбирать в сотские, и опять ничего.
Любимец трех государей [Любимец трех государей — Александра I, Николая I и Александра II.], Михайло Борисович в прежнее суровое время как-то двоился: в кабинете своем он был друг ученых и литераторов и говорил в известном тоне, а в государственной деятельности своей все старался
свести на почву
законов, которые он знал от доски до доски наизусть и с этой стороны, по общему мнению, был непреоборим.
Вечно вкруг текут созвездья,
Вечно светом мрак сменен:
Нарушенье и возмездье
Есть движения
закон.
Чрез всемирное явленье
Бог
проводит мысль одну
И, как символ возрожденья,
За зимой ведет весну!
Он легкомысленно перебегает от одного признака к другому; он упоминает и о географических границах, и о расовых отличиях, и о равной для всех обязательности
законов, и о присяге, и об окраинах, и о необходимости обязательного употребления в присутственных местах русского языка, и о господствующей религии, и об армии и флотах, и, в конце концов, все-таки
сводит вопрос к Грацианову.
Удовольствие
возить «герценовского эмиссара» и ездить с предприятием было так сильно в эти минуты в Ничипоренке, что он не слушал никаких доводов и стоял на том, что, несмотря ни на субординацию и ни на какие революционные
законы, он все-таки едет назад...
Он сел феодалом в своем старом, как каравай расплывшемся доме, реставрировал опять старые отцовские и дедовские порядки:
завел соколиные и псовые охоты с крепостными псарями, сокольничными, стремянными и доезжачими, которые все вместе составляли одну разбойничью ватагу, не знавшую ни стыда, ни совести, ни удержа и не уважавшую никакого
закона, кроме прихоти своего полудикого владыки.
Помню роскошный, теплый вечер, который мы
провели с дядею в орловском «губернском» саду, занимаясь, признаться сказать, уже значительно утомившим меня спором о свойствах и качествах русского народа. Я несправедливо утверждал, что народ очень умен, а дядя, может быть еще несправедливее, настаивал, что народ очень глуп, что он совершенно не имеет понятий о
законе, о собственности и вообще народ азият, который может удивить кого угодно своею дикостью.
Есть такая нравственность и такой
закон, чтобы молодая, здоровая, самолюбивая женщина
проводила свою жизнь в праздности, в тоске, в постоянном страхе и получала бы за это стол и квартиру от человека, которого она не любит.
Так, бывало, и расхаживают такие шайки присяжных разбойников, всегда числом по двенадцати, сколько
закон требует для несомненной верности, и при них всегда, как при артели, свой рядчик, который их
водит по должностным лицам и осведомляется...
Диплом признает меня полноправным врачом,
закон, под угрозою сурового наказания, обязывает меня являться по вызову акушерки на трудные роды, а здесь мне не позволяют
провести самостоятельно даже самых легких родов, и поступают, разумеется, вполне основательно.
Мы здесь в положении пассажиров на каком-то большом корабле, у капитана которого есть неизвестный нам список, где и когда кого высадить. Пока же нас не высаживают, что же мы можем делать другое, как только то, чтобы, исполняя
закон, установленный на корабле, стараться в мире, согласии и любви с товарищами
провести определенное нам время.
Больше того, религия, которую хотят целиком
свести к морали, в целостности своей находится выше морали и потому свободна от нее: мораль существует для человека в известных пределах, как
закон, но человек должен быть способен подниматься и над моралью [Одним из наиболее ярких примеров преодоления морали является война, поэтому так трудно морально принять и оправдать войну, и остается только религиозное ее оправдание.
Говорили, будто он изменяет старое учение хлыстов, предписывает новые
законы, велит
заводить духовных жен…
— Что мне калякать? Одному тебе сказываю, — добродушно усмехаясь, весело молвил Марко Данилыч. — Зачем до времени вашим абызам сказывать, что ты, Махметушка, вашей веры царя наливкой спаиваешь… Вот ежели бы в цене не сошлись, тогда дело иное — молчать не стану. Всем абызам, всем вашим муллам и ахунам буду рассказывать, как ты, Махметушка, Богу своему не веруешь и бусурманского вашего
закона царей вишневкой от веры
отводишь.
Батюшка отец Илиодор, настоятель сельской церкви, находящейся в версте от Восходного, преподает
Закон Божий Наташе. Все это зимою, а летом генеральша Мария Павловна ездит лечиться на теплые воды и
возит с собой Наташу. Потом путешествует по Европе.
Христианская мораль, не знающая сковывающих
законов и норм, все
сводит к приобретению духовной силы у Бога.
Но если она не убьется, ей только два выхода: или она пойдет и повезет, и увидит, что тяжесть не велика и езда не мука, а радость, или отобьется от рук, и тогда хозяин
сведет ее на рушильное колесо, привяжет арканом к стене, колесо завертится под ней, и она будет ходить в темноте на одном месте, страдая, но ее силы не пропадут даром: она сделает свою невольную работу, и
закон исполнится и на ней.
— Известно, баба… волос дорог, а ум короток. Не дело безумной потакать, мертвого младенца столько дней не прибранного держать… Наедет кто-нибудь из властей… Ох, как достанется… А кому?.. Все мне же, а не бабе… Баба что… дура… для нее
закон не писан… а моя так совсем об двух ярусах… Сегодня же отниму у ней трупик и
отвезу к отцу в имение. Пусть хоронит, как знает…
На балконах черноглазые римлянки сами
заводят беседы с проходящими внизу франтами и кокетничают с ними, что, по
законам карнавала, нисколько и никому не удивительно.
На этом
законе природы Александр Ильич все крепче и крепче утверждался, и как раз в ту минуту, когда его белая, немного сухая рука
провела в последний раз серебряною щеткой по волосам, мозг его дал заключительный аккорд его неторопливым мыслям.
Где можно, вставить слово — «напрасно» и на нет
свести правило против гнева; где можно, как самые бессовестные кривосуды, так перетолковать смысл статьи
закона, чтобы выходило обратное: вместо — никогда не разводиться с женою, вышло бы то, что можно разводиться.
Вот тогда дiд Опанас закрутил себе чуб и стал навыдумливать: нарыл прудов, насажал рыбы с Остра и
завел баштаны да огороды и как стал собирать жинок и дiвчат на полотье, то за их помочью, — пожалуйте, — еще больше людей намножил, и стало уже так много, христиан, что, как хотишь, а довелось построить для них и церковь и дать им просвещенного попа, чтобы они соблюли
закон христианский и знали, какой они породы и чем их вера лучше всех иных вер на свете.
Не мне ставить в колоды ноги его и преследовать его стези, когда сам Сый написал перстом своим
закон любви в сердце его и
отвел его в сторону от дел гнева.
В тот первый вечер, который Болконский
провел у него, разговорившись о комиссии составления
законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия
законов существует 50 лет, стóит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства.